ШКОЛЬНАЯ ГОСТИНАЯ «БОЛЬЮ И СЧАСТЬЕМ ПРОНЗЁННАЯ ЖИЗНЬ» (О ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВЕ М.И.ЦВЕТАЕВОЙ)

Афанасьева Татьяна Владимировна, МБОУ Новосельская ООШ, учитель, Фировский район, Тверская область

Предмет (направленность): литература.

Возраст детей: 9 класс.

Место проведения: класс.

Цели и задачи мероприятия:

1. Образовательные:

1) сформировать у учащихся представления о жизни и

творчестве М.И. Цветаевой;

2) познакомить школьников с интересными фактами из жизни поэта;

3) описать историко-культурную обстановку того времени, расширить культурный кругозор учащихся;

2. Развивающие:

1) развивать речевую деятельность учащихся в процессе чтения (осмысления учебного материала), слушания (осмысление устного текста);

2) развивать познавательные процессы (память, воображение, внимание и др.).

3) развивать выразительное чтение

3. Воспитательные:

1) воспитывать нравственную, духовную личность;

2) воспитывать эстетический вкус;

3) воспитывать интерес к предмету.

Слайд 1.

Вступительное слово учителя.

Сегодня мы проводим школьную гостиную, посвященную творчеству удивительного поэта 20 века – Марины Ивановны Цветаевой. Мы назвали её «Болью и счастьем пронзённая жизнь».

Слайд 2.

(Звучит «Лунная соната» Бетховена, на фоне музыки слова).

Ведущий. « Трудно говорить о такой безмерности, как поэт. Откуда начать? Где кончить? И можно ли вообще начинать и кончать, если то, о чём я говорю: Душа – есть всё – всюду – вечно». (Марина Цветаева «Слово о Бальмонте»).

Чтец. Моим стихам, написанным так рано,

Что и не знала я, что я – поэт,

Сорвавшимся, как брызги из фонтана,

Как искры из ракет,

Ворвавшимся, как маленькие черти,

В святилище, где сон и фимиам,

Моим стихам о юности и смерти,

– Нечитанным стихам! –

Разбросанным в пыли по магазинам

(Где их никто не брал и не берёт!),

Моим стихам, как драгоценным винам,

Настанет свой черед.

Слайд 3.

Ведущий. 26 сентября 1892 года в семье Ивана Владимировича Цветаева, профессора Московского университета, директора Румянцевского музея и основателя Государственного музея изобразительных искусств, и Марии Александровны Мейн родилась дочь Марина.

Чтец. Красною кистью

Рябина зажглась.

Падали листья.

Я родилась.

Спорили сотни

Колоколов.

День был субботний:

Иоанн Богослов.

Мне и доныне

Хочется грызть

Яркой рябины

Горькую кисть.

Чтец. «Когда вместо желанного предрешённого, почти предсказанного сына Александра родилась всего только я, мать сказала: «По крайней мере, будет музыкантша». Когда же первым явно бессмысленным и вполне отчётливым годовалым словом оказалось: «Гамма», мать только подтвердила: «Я так и знала». И тут же принялась учить меня музыке. Могу сказать, что родилась я не в жизнь, а в музыку».

Чтец: Кто создан из камня, кто создан из глины,

А я серебрюсь и сверкаю!

Мне дело – измена, мне имя – Марина,

Я – бренная пена морская.

Кто создан из глины, кто создан из плоти –

Тем гроб и надгробные плиты…

— В купели морской крещена – и в полёте

Своём – непрестанно разбита!

Сквозь каждое сердце, сквозь каждые сети

Пробьётся моё своеволье.

Меня – видишь кудри беспутные эти? –

Земною не сделаешь солью.

Дробясь о гранитные ваши колена,

Я с каждой волной – воскресаю!

Да здравствует пена – весёлая пена –

Высокая пена морская.

Слайд 4.

Чтец.

Отец Марины Цветаевой родился в семье, выделявшейся трудолюбием, высокими этическими правилами и необычайным дружелюбием к людям. Его отец был сельским священником в селе Талицы Владимирской губернии. Рос Иван Владимирович и его братья без матери, в бедности. Мальчики ходили босиком, пару сапог берегли, обувая их лишь в город. В 29 лет он был уже профессором. Начал свою учёную карьеру с диссертации на латинском языке о древнеиталийском народе – осках. Для чего исходил Италию, на коленях излазил землю вокруг древних памятников и могил, списывая, сличая древние письмена. Это дало ему европейскую известность. Российская Академия присудила ему премию за учёный труд на пользу и славу Отечества. Болонский университет в свой 800-летний юбилей удостоил И.В.Цветаева докторской степени.

Слайд 5.

Чтец.

Ближайшим сотрудником Ивана Владимировича была его жена Мария Александровна Цветаева, урожденная Мейн. Она вела его обширную иностранную переписку. Марина Цветаева вспоминала: «Помогать музею – было, прежде всего – духовно помогать отцу, верить в него, а когда нужно – и за него. Так от дверных ручек до завитков колонн, музей весь состоит на женском участии. Это я, детский свидетель тех лет, должна сказать, ибо за меня этого не скажет (ибо так глубоко не знает) – знает никто. Будучи тяжело больной, до последней секунды помнила музей и, умирая, последним голосом, из последних лёгких, пожелала мужу счастливого завершения его, да и её детища».

Слайд 6.

Чтец. ( на фоне музыки Шопена).

«Открытие музея. Белое видение музея на щедрой синеве неба. По сторонам входа двойные ряды лицеистов. Ордена, ордена, ордена. Тройная белизна: стен, седин, дам. Мой отец, как в глубоком сне, вышел и встал. Чуть склонив набок свою небольшую седую круглую голову – как всегда, читал или слушал (в эту минуту читал он прошлое, а слушал будущее), явно не видя всех на него глядящих, стоял он у главного входа, один среди белых колонн, под самым фронтоном музея, в зените своей жизни, на вершине своего дела. Это было видение совершенного покоя».

Ведущий. Отец Марины Цветаевой скончался 30 августа 1913 года. Год и три месяца спустя после открытия музея.

Чтец. Мария Александровна детей своих растила не только на сухом хлебе долга, она открыла им глаза на никогда не изменяющее человеку, вечное чувство природы, одарила их многими радостями детства, волшебством семейных праздников, рождественских ёлок, дала в руки лучшие в мире книги.

Слайд 7.

Чтец. В комнате у матери висел портрет бабушки – красавицы польки, Марии Лукиничны Бернацкой, умершей очень рано, в 27 лет. Увеличенная фотография – темноокая, с тяжелыми веками, печальное лицо с точно кистью подведёнными бровями, правильными милыми чертами, добрым, горечью тронутым ртом. Вот как говорит об этом Марина Цветаева в стихотворении «Бабушке».

Чтец.

Продолговатый и твердый овал,

Чёрного платья раструбы…

Юная бабушка! Кто целовал

Ваши надменные губы?

Руки, которые в залах дворца

Вальсы Шопена играли…

По сторонам ледяного лица

Локоны в виде спирали.

Тёмный, прямой и взыскательный взгляд.

Взгляд, к обороне готовый.

Юные женщины так не глядят.

Юная бабушка, кто вы?

Сколько возможностей вы унесли,

И не возможностей – сколько? –

В ненасытимую прорву земли,

Двадцатилетняя полька!

День был невинен, и ветер был свеж.

Темные звёзды погасли.

– Бабушка! – Этот жестокий мятеж

В сердце моём – не от вас ли?

4 сентября 1914г.

Ведущий.

Шло время, и Марина из круглолицей девочки с глазами крыжовника превратилась в невысокую светловолосую девушку с задумчивым взглядом близоруких глаз. Интерес к музыке у Марины постепенно угасает, особенно после смерти матери. У неё появилась более глубокая страсть – книги. Шести лет Муся, так называли её в семье, писала стихи, теперь е любовь к поэтическому творчеству захватила её целиком. В 1910 году, ещё не сняв гимназической формы, тайком от родителей выпустила Марина свой поэтический сборник «Вечерний альбом». Его заметили. Николай Гумилёв, тогда уже признанный поэт, отметил: «Здесь инстинктивно угаданы все главнейшие законы поэзии, так что это не только милая книга девических признаний, но и книга прекрасных стихов».

Слайд 8.

Чтец. Он предстал мне впервые в дверях нашего дома в Трехпрудном. Звонок. Открываю. На пороге цилиндр. Из-под цилиндра непомерное лицо в оправе вьющейся бороды.

– Можно мне видеть Марину Цветаеву?

— Я.

— А я Макс Волошин. К вам можно?

— Очень.

Прошли наверх, в детские комнаты.

— Вы читали мою статью о вас?

— Нет.

— Я так и думал и поэтому её вам принёс.

— Вся статья – самый беззаветный гимн женскому творчеству и семнадцатилетию.

— Она давно появилась, больше месяца назад, неужели вам никто не сказал?

— Я газет не читаю и никого не вижу. Мой отец до сих пор не знает, что я выпустила книгу. Моет быть, знает, но молчит. И в гимназии молчат.

— А вы в гимназии? Да, вы ведь в форме. А что вы делаете в гимназии?

— Пишу стихи.

И вот беседа – о том, что пишу, как пишу, что люблю, как люблю – полная отдача другому, вникание, проникновение, глаз не сводя с лица и души другого…

Через день письмо, открываю: стихи»

Чтец.

К вам душа так радостно влекома!

О, какая веет благодать

От страниц Вечернего Альбома!

(Почему альбом, а не тетрадь?)

Кто вам дал такую ясность красок?

Кто вам дал такую ясность слов,

Смелость всё сказать от детских ласок

До весенних новолунных снов?

Ваша книга – это весть откуда,

Утренняя благостная весть.

Я давно у не приемлю чуда,

Но как сладко слышать: чудо — есть!

Чтец. «Одно из жизненных призваний Макса было сводить людей, творить встречи и судьбы… Убедившись сейчас…как люди на друзей скупы…насколько все и всех хотят для себя, ничего для другого, насколько страх потерять в людях сильнее радости дать, не могу не настаивать на этом врожденном Максином свойстве: щедрости на самое дорогое. Он так же давал, как другие берут. С жадностью».

Слайд 9.

Ведущий: В один день с Мариной, но годом позже – 26 сентября 1893 года – родился её муж, Сергей Яковлевич Эфрон.

Из дневника Сергея Эфрона: «Говорят, дневники пишут только очень одинокие люди…

Я чувствую себя одиноким, несмотря на окружающую меня любовь. Одинок я, мои самые сокровенные мысли, моё понимание жизни и людей. Мне кается, что никто так не понимает окружающее, как я. Кается, все грубы, все чего-нибудь да не видят, самого главного не чувствуют. Как странно, что мы себя не можем представить вне нас. То внешнее, то странное и смешное, что замечаем в других, не знаем в себе…»

Чтец. Одиночество это разомкнула только Марина. Они встретились – семнадцатилетний и восемнадцатилетняя – 5 мая 1911 года на пустынном, усеянном мелкой галькой коктебельском, волошинском берегу. Она собирала камешки, он помогал ей, красивый, грустный, кроткой красотой юноша… с поразительными, огромными, в пол-лица глазами.

Слайд 10.

Звучит песня на стихи М. Цветаевой « Под лаской плюшевого пледа».

Ведущий. Обвенчались Серёжа и Марина в январе 1912 года, и короткий промежуток меду их встречей и началом первой мировой войны был единственным в их жизни периодом бестревожного счастья. А 5 сентября 1912 года, в шесть часов утра, под звон колоколов, родилась Аля – Ариадна Эфрон.

Слайд 11.

« Я назвала её Ариадной, — вопреки Серёе, который любит русские имена, папе, который любит имена простые, друзьям, которые находят, что это салонно… Назвала от романтизма и высокомерия, которые руководят всей моей жизнью. Ариадна – ведь это ответственно.

Слайд 12.

Чтец.

Я с вызовом ношу его кольцо!

— Да, в Вечности – жена,

не на бумаге! –

Чрезмерно узкое его лицо

Подобно шпаге.

Безмолвен рот его, углами вниз,

Мучительно – великолепны брови.

В его лице трагически слились

Две древних крови.

Он тонок первой тонкостью ветвей.

Его глаза – прекрасно – бесполезны! –

Под крыльями раскинутых бровей –

Две бездны.

В его лице я рыцарству верна,

— Всем вам, кто ил и умирал

без страху! –

Такие – в роковые времена –

Слагают стансы – и идут на плаху.

Ведущий. Первая мировая война, год 1914.

Чтец.

Белое солнце и низкие, низкие тучи,

Вдоль огородов – за белой стеною – погост.

И на песке вереницы соломенных чучел

Под перекладинами в человеческий

И, перевесившись через заборные колья,

Вижу: дороги, деревья, солдаты вразброд.

Старая баба – посыпанный крупною солью

Чёрный ломоть у калитки жует и жует…

Чем прогневили тебя эти серые хаты, —

Господи! – и для чего стольким простреливать грудь?

Поезд прошел и завыл, и завыли солдаты,

И запылил, запылил отступающий путь…

— Нет, умереть! Никогда не родиться бы лучше,

Чем этот жалобный, жалостный, каторжный вой

О чернобровых красавицах. – Ох, и поют е

Нынче солдаты! О господи, боже, ты мой!

Чтец. В 1914 году Сергей, студент 1 курса Московского университета, отправляется на фронт с санитарным поездом, курсировавшим от Белостока и обратно, в качестве брата милосердия.

Чтец.

Сегодня ночью я одна в ночи –

Бессонная, бездомная черница! –

Сегодня ночью у меня ключи

От всех ворот единственной столицы!

Бессонница меня толкнула в путь.

— О, как же ты прекрасен, тусклый Кремль мой! –

Сегодня ночью я целую грудь –

Всю круглую воюющую землю!..

Ведущий: 13 апреля 1917 года у Марины Цветаевой родилась вторая дочь – Ирина. « Я сначала её назвать…Анной (в честь Ахматовой). – Но ведь судьбы не повторяются!»

В годы гражданской войны связь между Мариной Цветаевой и Сергеем Эфроном порвалась почти полностью.

Чтец. (Марина Цветаева) «Если Вы живы, если мне суждено ещё раз с Вами увидеться, — слушайте…

Когда я Вам пишу, Вы – есть, раз я Вам пишу!.. Если Бог сделает чудо – оставит Вас в живых, я буду ходить за Вами, как собака…

Горло сжато, точно пальцами. Всё время оттягиваю, растягиваю ворот. Серёженька! Я написала ваше имя и не могу писать дальше».

Чтец. (Сергей Эфрон) «Мариночка, — знайте, что Ваше имя я крепко ношу в сердце…Моя последняя и самая большая просьба к Вам – живите. Целую Вас, Алю и Ириночку».

Ведущий. Это письмо Марина Цветаева никогда не прочитала: не было оказии в Москву, и оно осталось в архиве Волошина. До марта 1919 года она не знала, что муж жив.

Слайд 13.

Звучит песня на стихи М.И.Цветаевой «Генералам 12 года».

Чтец. Наиболее трудным для Марины Цветаевой оказался 1919 год, запомнившийся «самым чёрным, самым чумным, самым смертным». Живу с Алей и Ириной (Але 6 лет, Ирине 2 года и 7 месяцев) Борисовоглебском переулке, против двух деревьев, в чердачной комнате, бывшей Сережиной. Муки нет, хлеба нет, под письменным столом фунтов 12 картофеля, весь запас.

Ведущий. Вторая дочь Марины Цветаевой умерла 2 марта 1920 года от голода.

Чтец.

Две руки, легко опущенные

На младенческую голову!

Были – по одной на каждую

Две головки мне дарованы.

Но обеими – зажатыми –

Яростными – как могла! –

Старшую из тьмы выхватывая –

Младшей не уберегла.

Две руки – ласкать- разглаживать

Нежные головки пышные.

Две руки – и вот одна из них

За ночь оказалась лишняя.

Светлая – на шейке тоненькой –

Одуванчик на стебле!

Мной совсем ещё не понято,

Что дитя моё в земле.

Ведущий. Из книги И. Оренбурга «Люди, годы, жизнь».

Когда я в 1920 году пробрался из Коктебеля в Москву, я нашёл Марину в исступлённом одиночестве. Весной 1921 года я поехал одним из первых советских граждан за границу, Цветаева попросила меня разыскать её мужа. Мне удалось узнать, что он жив и находится в Праге. Я написал об этом Марине, она воспрянула духом и начала хлопотать о заграничном паспорте.

За границей Цветаева ила очень трудно. Принятая эмигрантской средой весьма благосклонно, Цветаева вскоре расходиться с ней во взглядах на политику и литературу. Выступала против зарождающегося фашизма, не мирилась с черносотенством. Не было у неё, как у других эмигрантов, и слепой ненависти к покинутой Советской России. Сменяются страны, города. Из-за недостатка средств семья живет под Прагой, под Парижем.

После издания за рубежом нескольких книг её перестают печатать, отказывая под разными, порой надуманными предлогами. Но это обстоятельство не слишком огорчало Цветаеву, она знала: «Мой читатель, несомненно, в России». И все-таки она жестоко страдала — от одиночества, от непонимания: «Некому прочесть, не с кем порадоваться».

Слайд 14

Чтец.

1февраля 1925 года, в воскресенье, в полдень, в снежный вихрь, у Марины Цветаевой родился сын Георгий. «Если бы мне сейчас пришлось умереть, я бы дико жалела мальчика, которого люблю какой-то тоскливою, умилённою благодарной любовью. Буду любить его – каким бы он ни был: не за красоту, не за дарование, не за сходство, а за то, что он есть. Мальчиков нужно баловать, им, может быть, на войну – придётся».

Ведущий. В 1935 году у Цветаевой в одном из частных писем вырвалось: «Надо мной здесь люто издеваются, играя на моей гордыне, моей нуде и моём бесправии».

Слайд 15

Чтец. Всё чаще Цветаева задумывается о проблемах – тайнах власти и ремесленной технике поэтического искусства. Божественный, непререкаемый авторитет для неё Пушкин.

Слайд 16

Чтец. « Первое, что я узнала о Пушкине, это – что его убили. Потом я узнала, что Пушкин – поэт, а Дантес – француз. Дантес…вызвал его на дуэль, то есть заманил на снег и там убил из пистолета в живот. Так я трёх лет твёрдо узнала, что у поэта есть живот, и… — об этом животе поэта, который так часто не сыт и в который Пушкин был убит, пеклась не меньше, чем о его душе. С пушкинской дуэли во мне началась сестра… Нас этим выстрелом всех в живот ранили…

Пушкин был мой первый поэт, и моего первого поэта убили.

С тех пор, да, с тех пор, как Пушкина на моих глазах на картине Наумова – убили, ежедневно, ежечасно, убивали всё моё младенчество, детство, юность – я поделила на поэта – и всех, и выбрала – поэта, в подзащитные выбрала поэта: защищать поэта – от всех, как бы эти все ни одевались, ни назывались».

Чтец.

Нет, бил барабан перед смутным полком,

Когда мы вождя хоронили:

То зубы царёвы над мёртвым певцом

Почётную дробь выводили.

Такой у почёт, что ближайшим друзьям –

Нет места. В изглавье, в изножье,

И справа, и слева – ручищи по швам –

Жандармские груди и рожи.

Не дивно ли – и на тишайшем из лож

Пребыть поднадзорным мальчишкой?

На что-то, на что-то, на что-то похож

Почёт сей, почётно – да слишком!

Гляди, мол, страна, как, молве вопреки,

Монарх о поэте печётся!

Почётно – почётно – почётно – архи –

Почётно, – почётно – до чёрту!

Кого ж это так – точно воры вора

Пристреленного – выносили?

Изменника? Нет. С проходного двора –

Умнейшего мужа России.

Чтец. « Пушкин заразил меня любовью. Словом – любовь…

…Мне было шесть лет, и это был мой первый музыкальный год… был, как это тогда называлось, публичный вечер – рождественский. Давали сцену из «Русалки», потом «Рогнеду» — и:

(Звучит фрагмент увертюры к опере Чайковского «Евгений Онегин»)

Теперь мы в сад перелетим,

Где встретилась Татьяна с ним.

Скамейка. На скамейке – Татьяна. Потом приходит Онегин, но не садиться, а она встаёт. Оба стоят. И говорит только он, всё время, долго, а она не говорит ни слова.

Мать. – Что же, Муся, тебе больше всего понравилось?

Марина. – Татьяна и Онегин.

Мать. – Что? Не «Русалка», где мельница, и князь, и леший? Не Рогнеда?

Марина. – Татьяна и Онегин.

Мать. – Но как же это моет быть?.. Ну что ты могла понять?

Марина. – Молчу…

Я не В Онегина влюбилась, а в Онегина и Татьяну ( и может быть, в Татьяну немножко больше), в них обоих, в любовь…

Я ни тогда, ни потом, никогда не любила, когда целовались, всегда – когда расставались…

Моя первая любовная сцена была не любовная: он НЕ любил (я это поняла), потому и не сел, любила ОНА, потому и встала, они не минуты не были вместе… он говорил, она молчала, он не любил, она любила, он ушёл, она осталась… Эта первая моя любовная сцена предопределила все мои последующие, всю страсть во мне несчастной, невзаимной, неразделённой любви…»

Слайд 17.

Звучит песня из кинофильма «Ирония судьбы…». Музыка М. Таривердиева, слова М. Цветаевой – Мне нравится, что вы больны не мной…».

Чтец. « Но ещё одно, не одно, а многое, предопределил во мне «Евгений Онегин». Если я потом всю свою жизнь первая писала, первая протягивала руку и руки, не страшась суда, — то только потому, что на заре моих дней… Татьяна это на моих глазах – сделала. И если потом, когда уходили (всегда – уходили), не только не протягивала вслед рук, а головы не оборачивала, то только потому, что тогда в саду, Татьяна застыла статуей».

«Урок смелости. Урок гордости. Урок верности. Урок судьбы. Урок одиночества».

Ведущий. Стихи Цветаевой о Пушкине – это молитвенное признание в любви, преклонение перед гением».

Чтец. В 1937 году муж Цветаевой Сергей Эфрон и дочь Ариадна возвращаются в Россию. Вот как передаёт Ариадна прощальные слова И.А.Бунина: «Дура, куда ты едешь, тебя сгноят в Сибири! – Но, помолчав, с грустью добавил: — Если бы мне было столько лет, сколько тебе… Пускай Сибирь, пускай сгноят! Зато Россия!..»

Слайд 18

Ведущий. Теперь-то нам с высоты прошедших лет знания страшных страниц истории может показаться невероятным ослеплением: возвращаться в те страшные годы из эмиграции в Советский Союз. Не под пистолетом, добровольно, вопреки молве и предостережениям друзей и знакомых.

Непостижимо – в конце 30-х годов вся талантливая семья Цветаевых – Эфрон оказывается в СССР. Развязка наступает быстро: арестован и расстрелян Сергей Эфрон, Ариадна Сергеевна 16 лет проводит в тюрьмах и ссылках.

Вернувшись на родину, в Москву, Цветаева вскоре осталась одна с сыном – без работы, без жилья, с редкими гонорарами за переводы. В её стихах 1940-1941 годов возникает – неотвратимо как Судьба – мотив близкого конца:

Пора снимать янтарь,

Пора менять словарь,

Пора гасить фонарь

Наддверный…

(«Пора снимать янтарь»)

С началом Великой Отечественной войны Цветаева с сыном были вынуждены эвакуироваться в Чистополь, где не нашлось ни работы, ни жилья, потом короткое пристанище – Елабуга.

31 августа 1941 года в свою любимую рябиновую пору, накануне листопада она покончила жизнь самоубийством.

Чтец.

Уж сколь их упало в эту бездну,

Разверстую вдали!

Настанет день, когда и я исчезну

С поверхности Земли.

Застынет всё, что пело и боролось,

Сияло и рвалось:

И зелень глаз моих, и нежный голос

И золото волос.

И будет жизнь с её насущным хлебом,

С забывчивостью дня.

И будет всё – как будто бы под небом

И не было меня!

Изменчивой, как дети, в каждой мине

И так недолго злой,

Любившей час, когда дрова в камине

Становятся золой,

Виолончель, кавалькады в чаще,

И колокол в селе…

— Меня такой ивой и настоящей,

На ласковой земле!

И день, и ночь, и письменно, и устно:

За правду, да и нет,

За то, что мне так часто – слишком грустно

И только двадцать лет.

За то, что мне прямая неизбежность –

Прощение обид,

За всю мою безудержную нежность

И слишком гордый вид,

За быстроту стремительных событий,

За правду, за игру…

Послушайте! – Ещё меня любите

За то, что я умру.

(«Реквием», 8 декабря 1913 год).

Ведущий. «Трудно говорить, о такой безмерности, как поэт. Откуда начать? Где кончить? И можно ли вообще начинать и кончать, если то, о чём я говорю: Душа – есть всё – всюду вечно».

ЛИТЕРАТУРА,

1.Пастухова Л. Н. Если душа родилась крылатой.// Литература в школе.- 1991.-№3.-с.107.

2.Цветаева А.И. Моя Сибирь: Повести. – М.: Советский писатель, 1988.

3.Цветаева М.И. Автобиографическая проза. – М.: Советская Россия, 1991.

4.Цветаева М.И. Избранные произведения. В двух томах. – СПб.: Респекс, 1999.

5. Цветаева М.И. Стихотворения. – М.: Детская литература, 1990.